Жизнь одна

[Lady_Mary]

_страница спектакля на сайте_

[Erleuchtung]

(архивный отзыв от 12.05.2015)

Надо жить, пока не устал
И любить, пока не остыл

Каким образом я оказалась в таком заблуждении, сильнейшем за последнее время, относительно спектакля "Жизнь одна"? Я готовилась тихо повеситься вместе с кем-нибудь из персонажей, а в итоге оказалась на таком душевном подъёме...

Я слишком часто стала повторять слово "свет". Но что я могу поделать, если вижу его собственными глазами, ощущаю на собственной шкуре?

До середины спектакля периодически возникала мысль:"И что, и вот этого я боялась? Вот это должно было упасть бетонной плитой?". Запугали.
Почему-то думала о том, что они как будто играют не в полную силу, будто можно то же самое сделать ещё сильнее.
Вот Юра. Он очень старался, у него отлично получалось. Но не хватало чего-то... Было чёткое ощущение, что он может намного лучше, что он использовал свой потенциал меньше, чем наполовину.
Вот Изнаур. БОльшая часть его ролей - ну в общем типичный Орцуев. Серафим держится особняком, и правда отличается во всём, но вот я не могу сказать, что артист неузнаваем, или удивляет чем-то до квадратных глаз. Крепко сбитые Весёлкина и Мишаков, девочка с огромными ждущими глазами - Аронс, девочка с больными глазами - Прокофьева. Если брать по отдельности - замечаешь некоторое несовершенство. Если брать ансамбль - идеально.

Ещё не разобралась, к чему были ленты и прочая цирковая атрибутика. А Изнаур в противогазе с бичом в руке заставляет задохнуться от ужаса в первое же мгновение появления. Юру просто молча обнять. История про убитую дважды Катю и само появление маленького доверчивого призрака взяли за горло.

Я настолько отвлеклась за майские праздники на военную тематику, что в первом эпизоде, после встречи в поезде, далеко не сразу сообразила, о чём, собственно, спектакль, что герой Юры видит не убитых немцев, или соотечественников, убитых немцами и привезённых для захоронения, а видит лагерников, осуждённых собственным государством. Всё потому, что тема лагерей у нас деликатно замалчивается и обходится по широкой дуге. А ведь один человек стал своему собрату волком задолго до объявления Второй Мировой... Где-то внутри спектакля героиня Весёлкиной озвучила мысль, мол, вот там я поняла, почему люди подписываются под тем, чего не совершали, почему доносят на соседей. Идеологическая промывка мозгов и методы получения информации, бережное проведение допросов, и всё такое. И "фашист" не равняется "немец", "фашист" = "человек любой национальности, совершающий противоестественные поступки".

Поклоны как всегда, никто не может понять, пора ли уже хлопать, а когда становится очевидно пора, заставить себя нарушить тишину необычайно сложно.
Серьёзные лица, очень серьёзные лица, а меня тянет улыбнуться, и тут Настя улыбается поднесённым цветам. Улыбаюсь вслед за ней.

Некоторое время будто выныривала оттуда. Вышла из театра, сделала кружок, и вдруг нестерпимо захотелось говорить, что-то делать, кого-нибудь обнять, поделиться, разделить свою радость. Зашла в кофейню и потрепалась с барменом. И где-то в это же время захотелось вернуться на маленькую сцену, хоть сейчас же.

Как бы ни была страшна тема, сколько бы ни скрывалось ужасов за видимыми кошмарами, есть что-то обнадёживающее, молодая энергия артистов наполняет маленькое помещение до отказа, сильнейшее желание жить, любить, мечтать, открывать, создавать, улучшать, творить, познавать.

[Мимишка]

"Труд есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства". Говорят, что на воротах немецких лагерей выписывалась цитата из Ницше: «Каждому свое». Подражая Гитлеру, Берия превзошел его в циничности".

бывают интересные спектакли, бывают хорошие спектакли, бывают спектакли-откровения... да разные бывают спектакли... но ради таких вечеров, как сегодня, стоит ходить в театр не просто каждый день, а просто стоит ходить в театр...
я видела этот спектакль впервые 19 мая и тогда многое не рассмотрела, не расслышала, не поняла... места были не самые удобные, настрой возможно не тот... в общем, я уже тогда решила, что обязательно вернусь на первую же Жизнь в сезоне...
я волновалась перед этим спектаклем, как никогда... даже не смотрела на сцену, когда актеры выходили...
я не представляю, КАК играть, когда кого-то знаешь в зале и этот кто-то идиот такой сидит так близко, но я точно представляю, сколь невероятно трудно смотреть спектакль, этот спектакль, когда ты знаешь актеров... знаешь не просто их имена, а хоть немного, но знаешь...
пожалуй, стоит обо всем все же по порядку, хотя и не получится не вывалить массу чувств и эмоций...

за то время, что я ждала своего дубля, я прочла рассказы Кондратьева, которые вошли в спектакль.... и все Колымские рассказы Шаламова... помню, как сидела ранним летним утром в Питере в кафе и дочитывала книгу... когда была перевернута последняя страница, то время остановилось, Невский проспект замер, а я вновь и вновь возвращалась глазами к этим строкам "Принцип моего века, моего личного существования, всей жизни моей, вывод из моего личного опыта, правило, усвоенное этим опытом, может быть выражено в немногих словах. Сначала нужно возвратить пощечины и только во вторую очередь — подаяния. Помнить зло раньше добра. Помнить все хорошее сто лет, а все плохое — двести. Этим я и отличаюсь от всех русских гуманистов девятнадцатого и двадцатого века".... нет, я не плакала, меня трясло крупной дрожью... и никак не удавалось сбросить с себя этот липкий страх... этот ужас реально происходящего в XX ведь веке...
каждый из них, из авторов, используемых в спектакле произведений, вернулся в реальную жизнь навсегда искореженным, даже сложно говорить о каком-то настоящем возвращении, поскольку последующие судьбы их были столь трагичны... столь несправедливы после всех ужасов, что им пришлось пережить... сейчас кажется, что тогда оставались лишь телесные оболочки... как говорит в спектакле один из героев Юрия Трубина: "Непосильная работа нанесла нам непоправимые раны, и вся наша жизнь в старости будет жизнью боли, бесконечной и разнообразной физической и душевной боли. Но среди этих страшных будущих дней будут и такие дни, когда нам будет дышаться легче, когда мы будем почти здоровы и страдания наши не станут тревожить нас. Таких дней будет немного. Их будет столько, сколько дней каждый из нас сумел профилонить в лагере"...
я писала тогда и повторюсь еще раз - немыслимо, просто немыслимо, что обе эти беды, причем неизвестно, какая из них даже больше, война и лагеря, были в одно и то же время... совсем недавно... на фоне процветающей и благополучной... ох уж этот "советский цирк"...
и во всем этом, когда желваки сводят скулы, когда ногти оставляют отпечатки на ладонях, когда прибавляется седых волос, слезы наворачиваются на моменте гибели простой девушки Кати... или в момент, когда ты делишь боль Аси, которая никак не может сказать, что жизнь ее кончилась не с приходом войны, а тогда, в далеком 38, когда Виктор уехал в Москву и "забыл" ее... когда она не может сказать ему "да", потому что нет ее, потому как только телесная оболочка, а телесная оболочка не может быть с живым человеком...
и во всей этой бесконечной эмоциональной яме для меня на поверхности держали сегодня меня только 6 человек, 6 актеров... Юрий Трубин, Изнаур Орцуев, Алексей Мишаков, Татьяна Веселкина, Анастасия Прокофьева, Александра Аронс...
держали и топили одновременно...
как одновременно говорить людям "спасибо" и при этом "ненавидеть их", я теперь знаю абсолютно точно...
на поклонах хотелось бить им в грудь, а потом уткнуться носом в плечо и просто рыдать...

дело даже не в том, что они прекрасные актеры... дело в том, что я не видела там актеров, я видела судьбы, жизни... и одновременно меня ни на секунду не покидала мысль - а если не дай Бог это были бы они, вот эти самые люди, которых я знаю...

до дрожи, до боли...

я даже сейчас пишу этот пост в первую очередь для того, чтобы скинуть с себя часть этих эмоций, поскольку я не справляюсь с ними, а вас, тех, кто читает этот пост, возможно что-то зацепит...

Татьяна Веселкина - какое-то организующее начало, основа основ, мать каждого из персонажей... женщина, которая и произносит то ключевое - что жизнь одна... какая бы она не была... она одна... и прожить за нас ее никто не проживет, а какой она будет - зависит только от нас...
Анастасия Прокофьева - казалось бы, по сути одна только роль... у единственной из актеров... но у нее там и нежность, и наглость что ли, такая женская защитная наглость, когда снимаются все запреты и любая тема поднимается без вопросов... когда куришь только потому, что не пьешь... но при всем этом пустота... запредельная пустота... потому что нет там ничего, все вытоптано, выжжено, погублено...
Александра Аронс - конечно же, ее Катя, в первую очередь... Катя, которая не научилась еще жить, только начала жить... уже имеет свои убеждения и не приемлет фальши, но хочет пожить, задышать полной грудью... но уже поздно... вообще весь этот эпизод с Катей... невероятный какой-то... именно он доводит меня до эмоционального предела, когда слезы уже капают самопроизвольно... и письмо это, и оправдания ее за то, в какой позе она лежит, разорванная снарядом...

несмотря на то, что роли распределены три на три... для меня спектакль этот, в первую очередь, мужской... ведь даже женщины на войне - это в большей степени испытание для них, для мужчин, а потому...

Алексей Мишаков... убийца просто... я вообще не понимаю, откуда он все это вытаскивает, откуда в добром милом Мишакове, играющем сплошь положительные роли, эти поджатые губы, эта сталь в глазах, эта плетка в руках, которой он хлещет "Серафима", эти тяжелые сапоги, которыми он пинает "арестанта"... а потом эта мудрость в глазах его "Мачихина"... прости, что я не подарила тебе цветы сегодня сама, но мы вас честно поделили:) мне не важно, что из кучи ролей в этом спектакле у Мишакова положительные только полторы, мне важно, как он это делает... и мне страшно... мне вот уже второй раз страшно, хочется сжаться в комок и умолять стать собой, перестать быть таким, каким он становится в этом спектакле...

Изнаур Орцуев - что же ты творишь? про "как" - я лучше просто промолчу... абсолютно разный в каждой роли, даже там, где, казалось бы, можно было использовать похожие приемы, но он все равно разный - Серафим со всеми своими слабостями, застенчиваостью, взглядом из-под ресниц... разбитной, видавший виды Капитан... веселый юный Сержант... один человек, один актер, а такие разные образы, когда даже, пожалуй, неважно, в какой одежде предстает перед нами персонаж, он все равно другой, даже если был бы в одном и том же... и, конечно, противогаз и хлыст... какое счастье, что я не вижу его глаз в эти моменты... это ОЧЕНЬ страшно, ОЧЕНЬ... увидеть и осознать таким Изнаура - это было бы выше меня....

Юрий Трубин... я просто не знаю, как о нем писать даже%%% видимо придется начистоту... при первом просмотре спектакля у меня именно к нему осталось много вопросов... и если были сильные моменты в его игре, то были и откровенно слабые... в итоге я не стала делать выводов, а просто ждала нормального просмотра, чтобы понять для себя, мой актер Юра Трубин, или не мой... или еще вообще учиться надо... учиться надо каждому, даже маститым актерам, но сегодня... сегодня я поняла, что ж там видит Богатырев в нем... я увидела, увидела каждого, абсолютно каждого персонажа у Юры... увидела, почувствовала и разделила их боль... неловкость, юношеское волнение и первую влюбленность Андрея... его же страх, боль, ужас на станции Свободной... то, что я в первый раз приняла за монотонность и скучность прочтения роли Арестанта, сегодня предстало для меня той самой телесной облочкой, о которой в начале поста... все же как важно иметь зрительный контакт, а не только полагаться на слух, не видя сцены... Юра показывает нам еще не овощ, но человека, которому уже все равно, который живет, потому что живет... нет, он никогда не покончит жизнь самоубийством, потому как воля к жизни его сильна именно потому, что этой жизни его лишают каждый день... но ему все равно, все равно, что происходит вокруг, все его помыслы сосредоточены только на одном - выжить, выжить в этой мясорубке, но выживание происходит не силой, не борьбой, а уходом в себя... чтобы потом уже не вернуться... и Виктор... "Виктор" Юры и в прошлый раз зацепил меня, а сейчас, когда так близко, когда одним воздухом, когда глаза в глаза, когда руки дрожат в одном ритме... нет, я не знаю, как об этом рассказать... это можно только увидеть и почувствовать... и я так много сейчас пишу об этом, потому что именно сегодня Юра перевернул все мое представление о нем как об актере...

и отдельное спасибо Владимиру Александровичу Богатыреву за этот спектакль!

мне всегда были интересны темы войны и лагерей... я немало читала и про наши лагеря, и про СС, и про концлагеря... я уже давно закалена этими темами и испытываю только страх и ужас, но редко-редко боль... сегодня эти "ужасные" люди заставили испытывать меня и страх, и боль, и ужас, и любовь, и даже маленькую смерть...

Я хотел бы так немного!
Я хотел бы быть обрубком,
Человеческим обрубком...
Отмороженные руки,
Отмороженные ноги...
Жить бы стало очень смело
Укороченное тело.
Я б собрал слюну во рту,
Я бы плюнул в красоту,
В омерзительную рожу.
На ее подобье Божье
Не молился б человек,
Помнящий лицо калек...

[Icegry]

Отзыв о премьере.

В тупике. И молчать об увиденном нельзя, и говорить невозможно. В лучших традициях "Ничьей" после спектакля лишилась голоса на несколько часов.
А до этого были... не знаю... два часа непрерывного расстрела в первом ряду, оставившие в душе обугленную дыру.
Как проза Кондратьева и Шаламова, которых я по причине своей моральной слабости совершенно не могу читать.
А Шаламова в окружающем информационном пространстве стало очень много, и это очень страшно.

Если поставить "Нюрнберг" сегодня - это буквально гражданский подвиг Бородина, и употребить по отношению к нему слово "побоялся" (поставить спектакль так, а не иначе) можно только от очень большого недомыслия, то "Жизнь одна" Богатырёва и вовсе ввергла в ступор.
Потому что -
это очень нужно сейчас
и как они не боятся ставить это сейчас.

Не буду говорить о содержании - как бы не получились сплошные благоглупости.
Также не буду никого приглашать и зазывать, потому что далеко не каждый это выдержит.
Пошлейшим образом не о спектакле, а о себе.
Калуга - это и мой родной город.
И когда остановившаяся прямо передо мной Ася (Анастасия Прокофьева) начала говорить, я его увидела - и горсад, и каменный мост через Березуевский овраг...
... а потом пришли немцы.
И ещё одно.
Богатырёв, конечно, ничего такого в виду не имел, да и по годам не сходится.
И всё равно в девушке с гимнастической лентой я узнала свою бабушку.
Снова увидела. Сталинские марши физкультурников, "широка страна моя родная" - и изнанка.

Поколение сменилось, пора забыть? Простите, я не могу.
Это всё сидит настолько глубоко в памяти и очень больно поднимается на поверхность, будучи разбуженным - бабушка, прадед, судьбы моих родных, вообще все судьбы, сплетённые вместе.
Возможно, поэтому меня впервые не смущал первый ряд на спектакле камерного формата, потому что актёров в героях я не видела вообще, а герои - это мои родные и в конечном итоге я, связь неразрывна, проросла глубоко внутрь памятью о том, чего на самом деле сама не видела.

Все настоящие. И потрясающий Трубин, и неожиданно тонкий Орцуев, и Мишаков, финальным монологом убивший просто насмерть (слова Трубина после этого воспринимались уже остатками разлетевшегося на осколки сознания).

Иногда, чтобы разбудить, нужно ударить очень больно.
Но к этому нужно быть готовым. Поэтому я никого на "Жизнь одна" не зову.
Когда вам это будет нужно, вы сами там окажетесь.