«Будденброки», или разрушающая сила семьи«Будденброки» принесли Томасу Манну в 1929 году Нобелевскую премию по литературе. Формулировка была такая: «за роман, который стал классикой современной литературы и популярность которого неуклонно растет». Говоря о популярности, нобелевский комитет, кажется, несколько погорячился, ибо ничто молодого человека сегодня не заставит погрузиться в монотонную историю гибели одного семейства, растянутую на 700 страниц. Исключение составляют, пожалуй, только студенты журфаков и филфаков, которым предстоит отвечать на вопросы по знанию текста, и тут уж, как говорится, не отвертеться. Вырождение богатого рода немецких коммерсантов описано с истинной немецкой последовательностью, основательностью, детализацией, и те, кто читал роман, наверное, не могли бы даже в страшном сне представить его инсценировку. А между тем спектакль «Будденброки» в постановке Миндаугаса Карбаускиса уже 2 года идет в Российском Академическом Молодежном Театре и являет собой редчайший случай, когда сценическая трансформация превзошла исходный материал.
Илья Исаев, Виктор Панченко, Дмитрий Кривощапов, Дарья Семенова, Татьяна Матюхина, Андрей Бажин, – артисты завораживают слаженностью и сыгранностью. Переходя в монологах на речь от третьего лица, их герои пролистывают годы из семейной тетради, которую благопристойные аристократы Будденброки, конечно, ведут. Каждый по-своему одарен и амбициозен, однако тяжесть родовых обязательств вытесняет личные чаянья, делает их циниками друг с другом, заставляет жертвовать личным благополучием во имя общего дела семьи, – ложность этого нравственного выбора ощущается во всем и показана, в том числе, пластически. Пластика артистов остра и выразительна: вялые или динамичные, движения носят отпечаток нервозности, жесты – болезненной зацикленности.
Причину гибели семьи легче почувствовать, чем вывести логически, так как не каждому следствию находится свой резон. Режиссер, таким образом, вывел образ мутации рода на физиологическом уровне, сохранив при этом атрибуты порядочной семьи буржуа: богатое приданное дочери, хорошее образование сыновьям, любезность в обхождении с домашними, смирение перед собственными ошибками, списываемыми на волю Господа. Избыточная религиозность, манипуляции верой во имя семейных интересов показаны и в выборе узловых сцен: свадьба, похороны и молитвы, между которыми – дележ наследства, политическая деятельность и т.д.
Пространство в оформлении давнего единомышленника Карбаускиса народного художника России Сергея Бархина – это выстроенные по диагонали коричневые линии силуэтов домов, создающих очертания городской немецкой улицы. Между ними стоят обеденный стол Будденброков и лавки, сидя на которых они молятся, фортепиано, чьи звуки скрашивают года. Такие декорации преображают бытовые сцены в старинные фотографии, которые зал рассматривает под мелодии патефона и ноктюрн Шопена.
Как вода одна история перетекает в другую, словно знакомя зрителя не с семьей, а с вечностью. Карбаускису удалось сделать из унылого чтива настоящую драму, спектакль о том, как о жизнь может разбиться не только финансовое благополучие, но даже вера. И уже только эхо сотрясает: «Ах, как это жестоко и несправедливо!»
Анна Бояринова