Пишет Слава (_arlekin_)
"Дон Кихот" Е.Шварца в РАМТе, реж. Юрий Еремин Пару лет назад театр им. Леси Украинки из Киева привозил булгаковского "Дон Кихота", а теперь сразу два московских театра, причем номинально ориентированных на подростков - ТЮЗ и РАМТ - практически одновременно выпустили спектакли на сюжет о Дон Кихоте, но тоже на материале советской драматургии: в театре юного зрителя сыграли "Ту самую Дульсинею" по пьесе Володина, в Молодежном - "Дон Кихота" Шварца. Такое внимание к "рыцарю печального образа" и повсеместная констатация дефицита подобных "образов" в современной жизни само по себе показательно.
Спектакль Еремина пока считается "сырым" и официальная премьера не объявляется, хотя его уже играют на билетную публику - интересное совпадение, та же самая история имела место и в ТЮЗе, "Дульсинею" играли без особого шума, а премьеру как бы откладывали. На самом деле единственная, как мне показалось, проблема тюзовской постановки - чисто техническая, слишком длинный антракт, необходимый для перестановки декораций: режиссер Виктор Крамер работал художником Максимом Исаевым из "АХЕ", и тот напридумывал много толкового, занятного, но и непривычно сложного для драматического театра (хотя, казалось бы, МТЮЗу к сценографическим наворотам не привыкать). Что касается "Дон Кихота" в РАМТе - он действительно не вполне готов, хотя неготовность его, опять-таки, в большей степени техническая и касается прежде всего ритма, который должен выровняться (на сегодняшний момент действие распадается на отдельные сценки, обнажая при этом слабость драматургии - каждый из эпизодов построен по одному и тому же композиционному принципу), и актера Дениса Шведова, исполняющего заглавную роль. Но тут можно поспорить - является ли отсутствие ярко выраженного характера и воли у этого Дон Кихота следствием того, что артист еще не нащупал нужный тон, или такова концепция постановщика? Во всяком случае, Еремин "Дон Кихотом" явно развивает тему "Царства отца и сына", где сталкивал и сравнивал силу зла и слабость добра - по Еремину выходило, что от добрых, но слабых, по факту вреда, опасности и в конечном счете бед еще больше, чем от зла неприкрытого и бесстыдного. Только там добро и зло были персонифицированы, а здесь слабости индивидуального добра противостоит мощь коллективного, массового зла, а точнее, равнодушия, что и есть зло. Каково решение этого уравнения - неизвестно, возможно Еремину захочется продолжить размышления на ту же тему в дальнейших работах.
Меняющая одежки и социальный статус, но неизменно "агрессивно-послушная" толпа в любой ситуации оказывается враждебна рыцарю, кем и каким бы он ни был, но и сам рыцарь не производит впечатления титана духа в жалкой телесной оболочке. Пока что плешивый очкарик-книгочей Дон Кихот выглядит ни на что не годным прекраснодушным мечтателем, и при этом никак не тянет на трагическую фигуру, разве что в финале этого на удивление "минималистского" по ереминским стандартам спектакля (склонный к гибридизации литературных препаратов режиссер мог бы, как в булгаковском "Мольере" в Сатире, перенести действие в сталинские годы - но не стал, и никаких посторонних драматургических источников на сей раз тоже не привлек) главный герой произносит монолог, подвешенный вниз головой, над ним возвышается символический крест, а в момент его кончины сверху проливается яркий свет.
http://users.livejournal.com/_arlekin_/2132378.html